СПИД – «Меня это не коснется!»

Мы часто жалуемся на обстоятельства, завидуя другим людям, порой даже противопоставляя чужие недуги своим. Однако есть болезнь, которую после открытия с ходу окрестили чумой XX века, и страх в обществе она вызывает не менее, чем ее средневековый прообраз. СПИД начал свой забег по миру с низших слоев общества, поэтому говорить о нем как-то неловко. К сожалению, сегодня ВИЧ-инфекция давно вышла за пределы этого круга людей, но большинство из нас уверены, что горькая чаша боли и позора минует каждого.

Почти три десятка лет весь мир вспоминает об этой проблеме 1 декабря. И чтобы осветить ее под другим углом, и в преддверии Дня борьбы со СПИДом, корреспондент «Восточного Экспресса» пообщался не только с врачом-инфекционистом Свердловской центральной городской многопрофильной больницы Марией Яровой,

но и с ее пациенткой

 

— Мария Александровна, какие трудности возникают в борьбе с этим недугом?

— К сожалению, большой проблемой остается диагностика заболевания. К примеру, при профосмотре сдают кровь на РВ – это давно стало обычной врачебной практикой. Если бы анализ на ВИЧ был 100% обязательным, то количество выявленных инфицированных заметно бы возросло, у больного открылся бы доступ к лечению, и мы бы намного больше нашего населения смогли сохранить. Давно устарело клише, что ВИЧ болеют бездомные, наркоманы, проститутки – инфекция поражает людей любого социального уровня, профессии и возраста.

На сегодня диагностика проводится по желанию пациента, и проявляют его очень немногие люди. Напомню, что лабораторные обследования вы можете пройти в кабинете доверия, который находится в кардиологическом корпусе ЦГМБ.

Такой подход устарел, и обследована была хотя бы большая часть населения, а в идеале – все. То есть, как при любом заболевании, профилактика и выявление болезни на начальной стадии – это не только залог успеха лечения конкретного больного, но и поддержание здорового общества в целом. Ведь именно получающий лечение ВИЧ-инфицированный не представляет опасности для окружающих. Благодаря современным препаратам, вирусная нагрузка снижается, и человек перестает быть заразным. Пролечивая больных, гарантируем безопасность здоровым.

 

Более чем 15 лет я не только как врач наблюдаю больных, но и нахожусь в курсе всех их жизненных событий. На это место после института меня привела, если можно так выразиться, «производственная необходимость», но теперь понимаю, что я на своем месте.

 

— Расскажите, пожалуйста, какие этапы проходит инфицированная кровь с момента забора до ее утилизации?

— Кровь сдают в СПИД-лаборатории. Из нее выделяют сыворотку, которая замораживается и отправляется в Луганский центр по борьбе и диагностике СПИДа. В таком виде она может храниться несколько месяцев. Если в крови вирус есть, то никуда не денется, если его нет – то он ниоткуда не появится. В инфицированной крови вирус обязательно будет найден после размораживания. Периодически возникает возможность проводить полный анализ в нашей лаборатории. После этого все составляющие крови обрабатываются дезинфицирующими средствами и утилизируются. То же происходит с одноразовым инструментом. К примеру, шприцы проходят специальную дезинфекцию, после чего промываются водой, и только потом утилизируются.

Медики с такими пациентами работают в соответствующей экипировке, мы обеспечены всем необходимым, чтобы оказывать адекватную помощь этой категории больных. Врачи каждого пациента расценивают как потенциального ВИЧ-инфицированного, и при любом врачебном вмешательстве, уже подходят с обязательной мерой предосторожности. Так что дети от таких мам рождаются в обычных условиях — у нас в городе, благодаря своевременной терапии, на свет появляются 6-7 здоровых детишек в год. Лечение не приводит к внутриутробным порокам развития, и начинается на 24 неделе беременности. Если первичный диагноз ВИЧ установлен в родах, при условии несвоевременной постановки на учет по беременности, шансов иметь здорового ребенка меньше.

 

— Если приходится общаться с ВИЧ-инфицированным, как в этом случае быть здоровому человеку?

— Вы должны знать, что вирус передается через кровь, и другие биожидкости, которые попадают в кровь, лимфоток и на слизистые. Основные пути заражения – половой и через кровь. Так что если не вступать в половую связь и не допускать кровосмешения, то вам беспокоиться не о чем. Вы можете кушать с этим человеком за одним столом. Люди, которые принимают ретровирусную терапию, не представляют опасности.

Наше общество еще не готово принимать эту категорию больных, поэтому свой статус они держат в строгом секрете. Назрела необходимость широко освещать проблему. Ведь если не нести разъяснительную работу в массы, то ВИЧ-инфицированные долго еще будут оставаться изгоями не только среди людей, и в любой сфере деятельности, где не последнюю роль здесь тоже играет общественное мнение. Так что не надо выживать их из коллектива, —  больные наши и так натерпелись от неадекватных граждан. Если морально уничтожать больного, то он может потеряться в этой ситуации, запить и пустить свою жизнь под откос. Именно такие люди обращаются за медицинской помощью, когда уже ничего невозможно сделать. Очень важна поддержка в семье, в этом случае они остаются трудоспособными и жизнерадостными – больной понимает, зачем, для кого и как нужно жить. Появляется стимул к лечению, потому что таблетки нужно пить каждый день. Схемы лечения разные по показаниям, но прием – ежедневный. Если забросил, то заболевание начинает прогрессировать, и исход, к сожалению, один.

 

Мы попросили Марию Яровую организовать встречу с диспансерным больным, и одна из пациенток отозвалась на наше обращение. Правда, женщина очень переживает за свою репутацию, и сразу оговорила условия интервью. Общаться корреспонденту «ВЭ» пришлось, сидя спиной к собеседнику, но разговор состоялся откровенный.

Татьяна:

— На диспансерном учете я с 2008 года, с момента, когда мне был установлен диагноз ВИЧ. Выявлена болезнь была во время беременности, на плановом обследовании. У меня ВИЧ-инфицированный супруг, который болеет с 2004 года, но я наивно полагала, что меня «пронесет». Сказать, что я испытала настоящий шок – ничего не сказать! Просто жизнь закончилась в одно мгновение! Было очень тяжело, силы жить дальше я нашла только ради  дочери. К сожалению, второму ребенку родиться было не дано. В душе смешались боль, страх, возмущение – это невозможно объяснить!

Мне очень помогли врачи и психологи, потому что с переживаниями самой справиться, наверное, не удалось бы. Медики не только назначают лечение, но и оказывают простую человеческую поддержку, в кабинете «Доверия» умеют общаться с больными. С такими, как я, нужно не дюжее терпение, ведь характер у меня еще тот!

 

Я вполне работоспособна. Раньше была частным предпринимателем, но точку закрыла не по причине своей болезни – ее содержать стало невыгодно.

 

— Сколько времени понадобилось, чтобы принять свой диагноз?

— Я его до сих пор не приняла, просто научилась жить в новом статусе. Года два для меня это был стресс, причем, для всего организма. У меня и так здоровье не очень, а эта болезнь стала бить по всему организму: цеплялись все болячки, я испытывала постоянную усталость, у меня болело все! Так что нянчились со мной по всем больницам. Мария Александровна за каждого своего больного стоит горой. Так что вся необходимая медицинская помощь нам доступна. Однако когда перешла на специальное лечение, со временем, когда стали «подниматься клетки», я почувствовала себя значительно лучше, а главное – появился интерес к жизни. Организм к лечению привыкал долго — года полтора. Сейчас мое самочувствие лучше, чем у других здоровых.

 

— Как повлияла болезнь на духовную жизнь?

— Я никогда не могла предположить, что это коснется меня лично! Я много задавала себе вопросов: «За что?», «Почему я?». Сейчас нахожу на них ответы, потому что лучше стала разбираться в себе. Мне много пришлось сделать выводов, и в корне поменять взгляды на жизнь. Однако я – хозяйка своей судьбы, и все, что в ней происходит как хорошего, так и плохого – только моя заслуга или моя вина. И, возможно, чтобы направить меня на правильный путь, она преподнесла жестокий урок. Я все время считала себя слабой духом, но болезнь доказала обратное.

Выражение «как тревога, так до Бога» — это не про меня! Я всегда ходила в церковь. Я отказалась от идентификационного кода – это моя принципиальная позиция.

Если бы у меня не было ребенка, возможно, этот приговор стал бы решающим. Многое зависит от поддержки близких. Я не скрыла болезнь от дочери, она – второй человек, кто узнал об этом. В первый же день мне пришлось отправить девочку к первому мужу, потому что сильно переживала за ее здоровье, боялась находиться с ней рядом, чтобы не заразить. Однако через пару недель она вернулась от отца, и острая фаза болезни проходила у нее на глазах. Дочь меня сильно любит – я для нее самая лучшая! Она такая умница – точно могу сказать, что с дочкой мне повезло! Скоро она станет мамой, я чувствую себя счастливым человеком.

 

— Есть надежда на то, что если вы обнародуете свой статус, то люди вас примут и поймут?

— У меня до этого были знакомые с этой болезнью, я их не боялась, смело находилась с ними в одной компании. Однако когда ситуация коснулась лично меня, я очень боялась заразить другого человека: дома выделила себе отдельную посуду.

В принципе, близкое окружение знает о моем заболевании. Я сразу не делала из этого секрета: даже в компании предупреждала людей, потому что боялась, что кто-то возьмет мою вилку, или выпьет из моего стакана. Теперь я знаю, за что несу ответственность, и в каком случае представляю опасность для людей.

Несмотря на мою открытость, болезнь научила меня больше помалкивать. Мой статус общество воспринимает как клеймо на всю жизнь, которое автоматически распространяется и на мою дочь. Она здорова, но из-за меня, будет вынуждена постоянно оправдываться. Ведь часто человек меняет свое отношение, только когда, не дай Бог, проблема не касается их лично.

С «товарищами по несчастью» я не общаюсь, и не потому, что сторонюсь их, просто нет общих интересов, ведь многих людей ситуация ломает, и они по своей воле опускаются на дно. К сожалению, не только взрослые больные чувствуют себя изгоями, но и дети. Часто от таких детишек отворачиваются настроенные родителями сверстники. А в чем виноват это малыш? Вроде бы, и ситуация меняется в сторону лояльности, но большинство все-таки пока не готово принять нас.

 

— Что бы Вы посоветовали людям, чтобы не наступить на Ваши грабли? 

— Что на роду написано.., в общем, судьбу не обойдешь. Я не вела распутный образ жизни. Наркоманы, которые колются одной иголкой – тоже не мой случай. Меня «наградил» муж, что я могу посоветовать? В первую очередь голову надо на плечах иметь! Теперь я понимаю, что нужно разборчиво относиться к половым партнерам, практиковать безопасный секс, и планировать беременность. В любом случае оставаться человеком.

К сожалению, страх перед «чумой XX века», сформированный еще в середине восьмидесятых, теперь передается на уровне подсознания. Здоровые даже в страшном сне боятся представить, что они могут заболеть, а больные боятся обнародовать свой статус.

В конце беседы мы поблагодарили друг друга: я – за сотрудничество и откровенность, Татьяна – за предоставленную возможность высказаться. Однако как у интервьюированной, не хватило духу все-таки показать свое лицо, так и у меня не нашлось смелости в конце беседы в знак признательности пожать ей руку. Пока мы к этому не готовы.

 

Лилия Голодок