Золотые руки и золотое сердце

Врачей, получивших награду «За спасение жизни» объединяет одно качество – скромность. Не потому что у них заниженная самооценка, просто спасать жизни – их ежедневный долг, а в отделении интенсивной терапии, куда поступают пациенты в терминальном состоянии – тем паче. На таких правильных людях, как Игорь Стафиняк, как говорят в народе, стоит земля, и именно на них держалась медицина новорожденной республики.

Молодая гвардия медицины

Игорь Иванович Стафиняк, завотделением интенсивной терапии №1 Луганской республиканской клинической больницы, торопился – нужно было выезжать по санавиации на вызов. За 15 минут, которые были отпущены на беседу, о себе говорил мало и сухо – все больше об отделении и коллегах-интернах, которым пришлось мгновенно повзрослеть, когда грянула война.

Кризис – слово многозначное, означающее «перелом», «крах», «решение». Древние греки называли так судебный процесс, итог которого – либо оправдание, либо осуждение. В 2014 году, когда из 11 докторов восемь уехали, а затем Стафиняк остался один, отделение интенсивной терапии №1 ЛРКБ пережило острейший кризис. Руководство принято решение объединить две реанимации в одну, и помощь все равно оказывали в полном объеме. Было трудно, но Игорь Иванович беженцев не осуждает: «Они все равно остаются моими коллегами. У каждого своя совесть, свои приоритеты: дети, семья, деньги». На вопрос, почему сам не уехал, отвечает, что не мог бросить пациентов, родителей, родину.

О том, что доктор в полной мере разделил трагическую судьбу родины, рассказали мне вполголоса его коллеги: и в плену Игорь Иванович побывал, и отца потерял во время обстрела (семья живет в Переможном за аэропортом), и носил из дому еду для пациентов.

Впрочем, подвижничество стало тогда для всех нормой жизни.

Человек с золотым сердцем и золотыми руками – так говорит о Стафиняке Оксана Безкаравайная, которая знает его уже много лет: работала с ним медсестрой в ремзалах, сейчас старшая медсестра у него в отделении.

В 2014 году Оксане Николаевне довелось проверить себя на мужество и стойкость на передовой – в ремзалах и приемном отделении, отвечая за самое важное: плазму, кровь, альбумин.

– Мы впервые столкнулись с такой назологией, как минно-взрывная травма, – рассказал доктор, – и знаете, мы справились. Взаимовыручка была на высоте. Когда в приемное отделение поступали пять-семь раненых, мы бежали оказывать неотложную помощь, а если мне нужно было помочь, все спешили сюда. Друзья познаются в беде – лучше не скажешь.

Война всех нас поставила перед выбором и рассортировала наших родственников, друзей и знакомых, поразив в некоторых случаях в самое сердце. Для Игоря Стафиняка самой большой неожиданностью стало то, что интерны – будущие анестезиологи, когда он  кинул клич (с одобрения главного врача),  согласились работать и жить в отделении во время боевых действий. Сказали: «Игорь Иванович, мы с вами».

– Все они на полставки устроились медсестрами, навыки хватали на лету, душу отдавали – рассказывает Стафиняк. – Сначала это были дополнительные руки, а потом – дополнительные головы. Я горжусь, что они мои ученики и стали высококвалифицированными специалистами. Это Юлия Ушкало, Татьяна Кравцова и другие.

Максим Сидоренко из первого боевого выпуска уже работает врачом в отделении.

Интерн Андрей Сенецкий, тогда работавший медбратом, об огненных буднях рассказывает неохотно, дескать, тогда каждый день был как отдельный пожар, а о своем руководителе говорит так:

– Строгий, но справедливый – без веских оснований от него пилюлю не получишь. Может понять в любой ситуации, к нему можно обратиться даже с личными проблемами. Всем, что умею, я обязан ему.

Когда ругают молодежь, которая якобы не та, всегда хочется возразить: люди не меняются, меняются времена. Пришла пора, и интерны, которые до войны мало чем отличались от героев одноименного сериала, стали плечом к плечу со своими старшими товарищами, как молодогвардейцы. Девочки из Свердловска, относительно безопасного, приехали в Луганск, где каждый день гибли люди. Игорь Иванович отмечает, что сейчас и студенты стали другими: работают медбратьями, санитарами. «Зачем вы сюда пришли? Идите туда, где легче», – говорит он им, а они: «Нет, мы хотим стать реаниматологами».

Покой нам только снится

Сам Игорь Иванович решение стать анестезиологом принял не сразу. После окончания Старобельского медучилища  работал фельдшером на скорой помощи в Луганске. Выиграл конкурс «Лучший по профессии», и его перевели на подстанцию спецбригад – в так называемый «спецназ скорой», который нередко опережает смерть. И закрутилось: кровавые ДТП, падения с высоты, тяжелые отравления – экстремальная медицина во всей своей красе. Стоит ли говорить, что реанимация – это вечный бой за жизнь человека, исход которого непредсказуем. Но ни один доктор не признается вам в своих переживаниях. Самобичеванием они занимаются в одиночестве. У каждого из них есть свое кладбище и за каждую могилу они чувствуют се­бя в ответе.

Работая в кардиореанимационной бригаде, Игорь Стафиняк понял, что будет анестезиологом. Сегодня он один из немногих, кто делает анестезию на открытом сердце.

Когда после интернатуры в 2000 году он пришел в отделение сердечно-сосудистой хирургии ЛОКБ, в блок реанимации и интенсивной терапии, там проводились операции на закрытом сердце, на крупных сосудах, а также операции на открытом сердце с искусственным кровообращением. В 2012 году, пройдя обучение в Национальном институте сердечно-сосудистой хирургии имени Амосова, Киевском городском центре сердца, Игорь Стафиняк стал первым и единственным анестезиологом, который начал проводить наркозы при аорто-коронарном шунтировании на работающем сердце без использования аппарата искусственного кровообращения. В этом же году он стал завотделением интенсивной терапии №1.

– К нам поступают больные с тяжелыми политравмами, когда повреждены многие отделы организма, ожоговые пациенты с большой площадью и глубиной пораженных тканей в состоянии ожогового шока, – рассказывает завотделением. – Тяжелые изолированные травмы: черепномозговые, сопровождающиеся ушибом головного мозга 3-й степени или внутричерепными гематомами – тоже наши. Плюс гнойносептические пациенты (с перитонитом, панкреонекрозом, гнойной пневмонией). Также мы забираем тяжелых послеоперационных больных до стабилизации витальных функций. В нашем ведении еще токсикология (с 2014 года) и открывшееся с нуля отделение гемодиализа, оснастить которое современным оборудованием помогла Россия.

Игорь Стафиняк отмечает, что участие Российской Федерации ощущается во всем: например, сейчас в ЛНР идет работа по созданию новых локальных протоколов на базе российских, которые на пять голов выше украинских. Так, протокол по сепсису, например, пересмотрен при участии Федерации анестезиологов и реаниматологов РФ в 2015 году, а на Украине он не менялся бог знает с какого года.